Клан Мамонта - Страница 2

Плыл я, значит, плыл и однажды выловил в реке какого-то звереныша. А это оказался детеныш саблезубого тигра. Саблезубы, конечно, на самом деле не тигры, а особый вид кошек – их ученые смилодона-ми или махайродами называют. Только приспособился я этого сосунка кормить, чтоб с голодухи не помер, как за ним пришли. Ну, не мама с папой, конечно, а какие-то другие махайроды – целый прайд. Среди них нашлась и кормящая кошка – у нее собственные детеныши погибли. Пришлось отдать ей котенка – да и, собственно, зачем он мне? А главный саблезубый кот мне за это «справку выписал» – обрызгал вонючей дрянью все мое снаряжение. Я, конечно, сначала плевался и ругался, но потом эта «справка» мне пару раз жизнь спасла.

Простился я с махайродами и двинул вверх по притоку. По дороге наткнулся на Эрека с Мери, или, может быть, это они на меня наткнулись. Хорошие ребята, только я с ними полного взаимопонимания никак не добьюсь. Они-то меня вроде как понимают, а вот я их не очень: общаются и думают они уже не по-звериному, но еще и не по-человечески. Они, конечно, не настоящие питекантропы – это я их так для простоты обозначил. Они, наверное, к какому-то реликтовому виду Homo относятся: сами большие, волосатые, сильные, но охотиться не умеют, ни на кого не нападают и всех боятся. В основном растениями питаются, но и мясо любят – даже тухлое.

В конце концов плыть дальше стало нельзя – течение сильное, да и пороги с перекатами начались. Тогда отправились мы с Эреком и Мери туда, где они раньше жили. Приходим, а та-ам…

Как выяснилось, не очень далеко от их жилья (дня три идти) не то поселок при храмовом комплексе, не то наоборот. В общем, бабы там заправляют – служительницы какого-то культа, с зерном и с плодородием связанного. И эти долбанные амазонки устроили экспедицию… Короче, всех, кто тут жил – питекантроповских детей, стариков и женщин, – постреляли отравленными стрелами, а мужиков повязали и в плен увели. Они там с ними… Ну, тебе еще рано про такие страсти слушать. Меня и самого чуть не поймали, пока я вокруг поселка этих амазонок шарахался – еле ноги унес. И такая меня, знаешь, злоба взяла…

Наделал я кульков с горючей смесью и опять туда отправился. Поля их пшеничные поджег ко всем чертям, а храм со скалы «бомбами» забросал. Они, правда, у меня не взрывались, но горели хорошо. Поиграл я, значит, в террориста-диверсанта и уже сматываться решил – тут-то меня и повязали. Правда, не местные бабенки в леопардовых шкурах – а то я бы здесь не сидел. Опять инопланетяне взяли: ты что же это, говорят, нам работать мешаешь?! Мы тут сеем разумное-доброе-вечное, а ты в него бомбами бросаешься?! Возвращаться в свой мир не хочешь, помирать тоже не хочешь, тогда, говорят, работай с нами – способности у тебя незаурядные!

Послал я их – вполне конкретно. Так они мне опять выбор предложили. То есть маму твою как бы вернули, но с условием, что в живых из нас только один кто-то остаться должен. Короче: спрыгнул я в яму к леопардам и решил, что уж теперь-то мне точно хана – будешь ты, если родишься, сиротой расти. Но опять «справка» от махайрода выручила: леопарды саблезубову метку учуяли и чуть не описались от страха. Вот смеху-то было!

Вернулись мы с твоей мамой к питекантропам и стали думать, как жить дальше. Думали-думали, да и решили в родное племя возвращаться. Мы с ней на лодке, а Эрек с Мери пешком по берегу – на лодке они почему-то плавать боятся.

Когда я еще туда плыл, место одно интересное нашел. В нем сера самородная встречается. Это для пороха – для горючей смеси нужно. Селитру я у питекантропов на помойке набрал, а вот с серой – проблема. Решили мы с Эреком еще раз сходить на это месторождение. Ну, сходили, серы набрали и назад возвращаемся – более короткой дорогой. Только эта короткая дорога нам чуть боком не вышла – неандертальцы на нас напали. Как я потом понял, напали даже не ради наших голов, а ради мяса – оголодали совсем. Кое-как мы с ними справились, а мальчишку раненого с собой забрали – добивать жалко стало. Так он с тех пор у нас в племени и живет – Хью мы его зовем.

Забрали мы неандертальца и дальше по реке двинулись – уж зима на носу. Доплыли, значит, до устья притока – до нашей Большой реки. Как Эрек с Мери на эту сторону переплывали, вспоминать страшно – чуть не утонули оба. Кое-как перебрались, лагерь разбили, начали в себя приходить и думать, как до поселка добраться. А наутро нам подарочек судьбы – саблезубы! Те самые! И детеныш, которого я спас, тоже с ними. Пришлось опять общаться. Они, оказывается, на наш берег перебрались – сменили, так сказать, охотничью территорию. Поговорил я с главным котом (понто-витый мужик!): «Мне охотиться надо, а ты мою добычу пугаешь! Хотя, между прочим, обещал не мешать и даже помогать, если вернусь!» Ну, кот мур-лыкнул невнятное, дескать, будет тебе добыча. Так и оказалось. Они поблизости мамонтиху раненую добили, а она с детенышем была. Вот этого детеныша саблезубы нам прямо в лагерь и пригнали – ешьте, дескать! Есть Варю мы, сам понимаешь, не стали… Потом, когда попривыкла немного, мы ее в волокушу запрягли и домой отправились. Она тогда, конечно, поменьше была, чем сейчас, но все равно очень сильная. Ох, и ругались же на меня старейшины, когда мы в поселок прибыли! Зачем, говорят, мамонта мучаешь! Сами-то лоурины уже собачьи упряжки освоили. Впрочем, как сказать… В зиму катастрофы мы все тут от голода загибались: не только почти всех собак съели, но и… Лучше об этом не вспоминать. Волкам в степи тоже туго пришлось. Нам повезло как-то раз – наткнулись на стадо овцебыков. Жалко зверей, конечно, но пришлось все стадо выбить – людей кормить надо. А потом – возле бычьих туш – я с волками чуть не поссорился. Степные волки, вообще-то, на людей не нападают, но тут случай особый: люди Закон жизни нарушили! В том смысле, что всю добычу себе забрали. Ну, подошла стая, точнее, ее остатки, и пришлось мне с вожаком объясняться: я с голодухи еле на ногах стою, он тоже, но волки все-таки звери… В общем, застрелил я того вожака из арбалета и помирать собрался: перезаряжать сил нет, а посохом драться – тем более. Но оказалось, что в этой стае второй по «крутизне» после вожака мой старый знакомый – я его Волчонком зову, хотя он давно взрослый. Договорились: я вроде как занимаю место убитого волчьего лидера, и, соответственно, получаю право (и обязанность) делиться с ними добычей. Меня это устроило, и собак – две суки у нас всего осталось – я волкам как бы отдал, и они их приняли, не загрызли. Потом – уже летом – эти псины в поселок со щенками вернулись. В общем, у нас тут волкочеловеческая стая образовалась. Правда, чистокровные волки или полукровки, которые волками уродились, ради еды в упряжке ходить не любят – гордые очень.